С рождеством всех, подарок девочкам слешерам (мучача, гляяяянь)))

[mandarinshush]

Огромное спасибо моим родителям, Иисусу
и Княженичке, которая во время пинала меня в задницу
и подавала чудесные идеи
(без нее эта история не была
бы такой какая она есть сейчас)
Поехали?)).

Я, наверное, его уволю. Нет, я точно его уволю! Этот парень просто притягивает неприятности на свою задницу! Ну как можно было так подставиться? Нападение на клиента. Классическая ситуация, как по учебнику. Он, вместо того, что бы попытаться убрать клиента с линии огня и дождаться подкрепления, кинулся грудью на амбразуры. Как он один мог справиться с тремя подготовленными киллерами? И ведь справился же, вот только теперь в больнице месяц проваляется. А в прошлый раз? Это же надо было бить морду генеральному за то, что тот к нему якобы «приставал»?! Все через это прошли, сказал, что женщин предпочитаешь и все. Отстанет он от тебя, не маньяк же, в конце концов. Так этот герой видимо решил, что его пялить будут здесь и сейчас. Благо Михась отходчивый. Ох. Мне надо выпить.
Он пришел в наше агентство полгода тому назад. После Чечни, молодой парень, лицензия есть. Не липовая. Не женат, детдомовец, лицом и фигурой бог не обидел (в нашем деле это важно, потому что клиенты любят друг перед другом покрасоваться). Конечно, я его взял. Ох. И почему тогда никакого знака свыше мне не было? Почему не ударила молния и небеса не разверзлись? Господи, ты мне его в качестве испытания послал?
Несчастье звали Егором. И сейчас надо было ехать к нему в больницу. Фруктов отвезти, с врачом посоветоваться. Глупости глупостями, но рекламу он нашему агентству сделал хорошую. Больше половины друзей клиента, которого защищал Егор, обратились к нам с желанием нанять команду телохранителей.
Я вздохнул, откинулся в кресле, закрыл глаза. Руку приятно холодил стакан с вискарем. Пятнадцать лет я потратил на то, чего этот мальчишка добился за пятнадцать минут перестрелки. Разве так бывает? Потер лоб и устало вздохнул. Работы не впроворот. На мне координация всех наших команд, подбор персонала, работа с клиентами. Каждый из тех, кто работает в нашем агентстве, знает, что если возникла проблема – любая, надо идти ко мне. И я все решу, все улажу. От продления лицензии до проблем с жилплощадью. У меня политика такая: ребята погибнуть могут в любой момент, жизнью рискуют (непростых людей мы охраняем), потому заслужили они…. Жить и работать без лишнего геморроя. Может я не прав. Только мне по хрену. Хотя генеральный шутит, что я им вместо няньки, мамки и жены. Так, а только что остается, если семьдесят процентов – сироты, детдомовцы и калеченные войной, не идущие на контакт с другими людьми (потому не женатые и даже без друзей)? Из полноценных семей ребят я стараюсь не брать – как потом матерям в глаза смотреть, если с их ребенком что-нибудь случится? Хватит, насмотрелся, когда воевал.
Допил виски, поднялся. Время – десятый час. Часы посещения – до восьми. Но мне лишних вопросов не задают. Могу хоть в четыре утра прийти.
Машина приветливо пискнула сигнализацией. На сердце тяжело. Устал просто за день. Вот и тяжело. Выспаться бы. И поужинать. Надо будет на обратном пути в какой-нибудь кабак заскочить. Джип резво рванул с места.
Заехал в круглосуточный супермаркет. Фруктов взял, конфет шоколадных, красного вина. Егор – детдомовец, а они все до сладкого больные. На корпоративе тортом водку закусывают и довольные. Гриня (мой зам, он тоже в детдоме рос) объяснил мне, что недоедали в детстве, теперь и отрываются. Таким мороженое круче куска мяса. А красное врачи посоветовали – в небольших дозах хорошо восстанавливает кровь, гематоген еще просили привезти.
Гематоген….Это мне в аптеку надо.
Девушка на кассе спросила, не надо ли мне все это упаковать красиво? Я подумал и согласился. Зря, как потом оказалось.
Купил гематоген.

Охрана и врачи меня знают. Я здесь, к сожалению, частый гость.
Кивнул ребятам на проходной, поднялся по лестнице.
25 палата. Отдельных не было, выкупили двухместную.
Постучал, в ответ прозвучало «входите».
Герой с перемотанной башкой лежал на постели и читал книгу. Когда я в последний раз читал что-то кроме отчетов? Не помню.
Увидел меня, заулыбался, повеселел. Я поставил на тумбочку возле кровати корзину, достал вино.
-Здравствуйте Роман Александрович.
-Привет герой, у тебя стаканы есть?
-Есть, в тумбочке.
Открыл вино, плеснул по немного, сунул ему стакан. Граненый, совдеповский. Я из такого же водку хлестал по молодости. Скинул пиджак, снял галстук – устал от этой офисной инквизиции. Сел на пустую кровать.
-Ну как ты себя чувствуешь? – отпил, хорошо….тепло в теле.
-Да нормально, не переживайте. Поправляюсь. Врачи сказали, что я здоровый как лось и с таким здоровьем мне вообще здесь делать нечего.
-Вот когда мне начнут жаловаться, что ты медсестер по углам зажимать начал, тогда поверю.
Оооо. Это вообще больная тема у нас. Телохранитель своего времени не имеет. Он живет жизнью клиента. У него одна женщина – работа. В выходные – выспаться бы. Ребята если в больницу попадают, первым делом начинают портить местных девок – медсестер, санитарок, врачих. А они и рады – парни у нас как на подбор, статные, высокие, смазливые. Чего бы такому не дать?
Егор покраснел, потянулся за апельсином. И покраснел еще больше. Я приподнял одну бровь и посмотрел на него.
-Ты чего?
Он достал из корзины пачку презервативов.
-А это мне зачем?
Супермаркет. Упаковщица видимо решила, что у меня свидание. Ну, еще бы – вино, фрукты, шоколад. Но я выкрутился.
-Девок чтобы без последствий портить.
-А-а-а….
Я скинул ботинки, вытянулся на постели и с облегчением вздохнул.
-Я покемарю минуток десять, вымотался за день. Толкнешь меня. Лады?
-Лады, - он достал конфету.

Мне снилось что-то хорошее. Теплое. Меня трепали по плечу и звали по имени, я только отмахнулся. Да не мешайте же. В кои-то веки без кошмаров. Разбудил будильник на мобильном. Мне его бывшая жена специально записала. Единственное, что от нее осталось. «Ромка, просыпайся! Будет день, будет пища! Ромео! Подъем! Я знаю, что ты терпеть не можешь вставать по утрам, но надо, Ромочка, надо!».
Отключил, открыл глаза. Минут пять пытался сообразить, где я.
-Доброе утро Роман Александрович.
Кофе пахнет. Это хорошо.
Рядом со мной стоял Егор и, улыбаясь, протягивал мне кружку.
-Я вас честно пытался разбудить, но вы не никак просыпаться не хотели. Вот я и решил вас не трогать. Выспались?
Я провел пятерней по взъерошенным волосам, откинул плед и сел. Плед? Не было вчера никого пледа. Мальчишка обо мне позаботился. Приятно. Взял кофе, отхлебнул. В меня по глоткам начала вливаться жизнь.
-Доброе утро Егор, спасибо за кофе. Тут душ есть поблизости?
-В палате.
Я встал с постели и смачно, с хрустом потянулся. Хорошо-то как! Я выспался! В кои-то веки. В своей квартире мне это вообще редко удавалось. Либо кошмары (бич войны), либо бессонница.
-Егор, будь другом, сообрази мне еще кофе.
-Хорошо, - он улыбнулся.

Я разглядывал себя в зеркале. Вид у меня какой-то замученный, несмотря на то, что выспался. Глазищи в пол лица. И круги черные под ними. Побриться бы не помешало. И поесть. От кофе с сигаретами уже желудок болит.
Душ. Я стою под ледяными струями воды, уткнувшись лбом в стену.
Год назад от меня ушла жена. Сказала, что либо она и нормальная жизнь, либо свора моих ребят и моя сумасшедшая работа. Сказала, что я не могу заботиться о каждом. Сказала, что я не мать Тереза. И ушла, когда поняла, что я ничего не собираюсь менять в своей жизни. Я любил ее. Детей у нас не было. Может оно и к лучшему.

Господи, голова болит. И живот как будто раскаленным прутом насквозь хотят проткнуть. Я пытаюсь сообразить, о чем мне рассказывает Гриня. И не понимаю. Какое-то все размытое. Я опираюсь на стол, и он уползает из-под меня. Кружка с кофе падает на пол. Медленно, как в кино. Я пытаюсь ее поймать, но она выскальзывает из моих пальцев. Черт! И чувствую, что Гриня держит меня за плечи и что-то говорит. Я не слышу. Но я вижу, как двигаются его губы. Он зачем-то развязывает мой галстук и начинает меня трясти. В кабинет входит кто-то еще. Они куда-то звонят. Меня поднимают, укладывают на диван. Зачем? Со мной все в порядке! Я пытаюсь подняться и сказать им об этом, но почему-то падаю…. Меня берут на руки и быстро несут в машину. Наступает темнота.

-На нас орал, чтобы питались правильно и во время, а сам?
-Да тише ты. Разбудишь.
-С ним все будет в порядке?
-Врачи сказали, что если он и дальше будет так относиться к своему здоровью, то нет.
-Генеральный мне такой разнос устроил, что я за ним не доглядел….
-Да, не хорошо как-то. Он в последнее время вообще неважно выглядел.
-Да тихо вы все.

Я открыл глаза. Попытался встать. Меня резко прижали к постели. Рядом стояли Гриня и несколько ребят, не занятых на заказах.
-Врач сказал, что бы ты вообще лишний раз не двигался.
-Какой врач, я где? – я нахмурился, - что случилось, Гринь?
-Что случилось, что случилось, - заворчал Гриня, - чуть не помер ты, вот что случилось. Ну и напугал же ты нас, Роман Александрович! Сидел, слушал, а потом вдруг бледнеть начал, зеленеть и на бок заваливаться. Мы в больницу тебя сразу. А нам говорят, что у тебя с желудком какая-то хрень, что еще бы чуть – чуть и все, труба. Тебя на операционный стол. Резали.
-Так, стоп, сегодня какой день недели?
-Среда.
-Как среда? Понедельник же….
-Да ты в отключке после операции два дня провалялся. Тяжело перенес наркоз. Потому что организм очень сильно истощен. Что же ты не бережешься, Роман Александрович? Тебя с Егором в одну палату поместили, что бы он за тобой приглядывал, на всякий случай. Мало ли чего.
-Господи. А на работе-то что? Ермолаев должен был с отпуска вернуться. Там все нормально? Происшествия были? И Курбатов, нефтяник который, хотел за сопровождением обратиться….
-Роман Александрович – начал Гриня с укоризной, - вы меня простите, но это не вашего ума дело уже. Вот как поправитесь, так мы вам сразу все предоставим, а пока поправляйтесь. Если что понадобится, звоните. А мы поехали, нам работать надо. Поправляйтесь.
Ребята вслед за Гриней вышли из палаты. Остался только Егор.
-Егор, - позвал я через несколько минут, - дай водички попить.
Он сел на постель, рядом со мной, стараясь не задеть капельницу.
-Вам нельзя.
-Черт,- я облизнул пересохшие растрескавшиеся губы и закрыл глаза, - черт-черт-черт.
Егор встал и куда-то отошел, вернулся минут через пять.
-Вы только сглотнуть не пытайтесь, себе же хуже сделаете, – он влажной тканью промокнул мои губы и обтер лоб, - потерпите немножко, врач сказал, что через пару дней можно будет уже по чуть-чуть пить.
Он еще что-то говорил, но я уже не слышал, я задремал.

-Вам надо поесть, - медсестра стояла надо мною с тарелкой какой-то дряни для младенцев. С ложечки кормить собралась.
Я отвернулся. Меня уже два дня кормили внутривенно. Потому что…. Да потому что не хотел я есть. Я вообще ничего не хотел. На работе без меня, судя по всему, справлялись прекрасно, там я больше не нужен. А что дальше-то? Дальше-то что? Ни жены. Ни детей. Никого, кому бы я был нужен. Смысл жить дальше? Ничего не хочу.
Ребят ко мне не пускали. Гриня сообразил, что не надо этого.
Врачи были очень обеспокоены. Нельзя же меня всю жизнь держать на внутривенном.
Положение спас Егор.
Он просто однажды вечером сел рядом со мной с тарелкой, посмотрел так жалобно.
-Роман Александрович, вам поправляться надо. Мы же без вас никуда….
-Справляются – буркнул я, разглядывая ставший таким родным потолок.
-И ничего не справляются. Григорий Валерьевич весь в мыле. Ничего не успевает. Мне жаловался, что без вас вообще никак. На вас же все держится, - он меня как ребенка уговаривал.
Ложечку за папу, ложечку за маму, ложечку за генерального. И ведь получилось же. Он меня убедил. Убедил в том, что я действительно им нужен. И чего я, спрашивается, сопли распускал? Медсестер ко мне больше Егор не подпускал. Понимал, что для меня это…. Будете смеяться, но унизительно.
С рук Егора я начал есть и лекарства принимать. Как больная собака. Даже смешно. Но в его глазах я никогда не был слабым. Это важно.

-А что ты читаешь? – спросил я у него однажды.
Он покраснел. У него кожа светлая и очень заметно, когда он краснеет, сначала кончики ушей, а потом скулы. Скулы у него широкие. Метис, надо думать. Были в родне азиаты, точно были. Но интересоваться у детдомовца его родителями – это не по понятиям что ли.
- «Хоббит: путешествие туда и обратно».
-Почитай вслух.
Так у нас появился свой ритуал. Он каждый вечер читал вслух. История оказалась занятной. Только вот кончилась быстро. Егор сказал, что есть продолжение «Властелин колец». На следующий день Гриня привез три толстых тома. В глазах Егора промелькнул тихий ужас. Я ухмыльнулся.

Поправлялся я медленно и как будто неохотно. У Егора началось воспаление пулевой раны. Ему что-то кололи и даже оперировали. Врач отвел меня в сторону после операции и сказал, что левая рука у мальчика как прежде больше никогда работать не будет, а значит в нашу профессию ему дорога закрыта. Для мальчика это конец, он либо сопьется либо по контракту уйдет в горячую точку. Военкомат гребет все без разбора. Делать-то что? Жалко пацана. Да и привязался я к нему.
Я думал долго, потом позвонил генеральному, посоветовался с ним. Он дал добро. Сам приехал с Егором поговорить.

Привезли после операции. Бледный. Я его долго разглядывал, пока он под наркозом был. Он выше меня. И в плечах пошире. У нас в агентстве все ребята крупнее меня. Потому что не вылазят из спортзала. А я если в бассейн успеваю раз в неделю заскочить, и то хорошо. Зам мой так вообще раза в два меня больше.
Егор меня не устает поражать тем, сколько детства в нем еще осталось. Может это эхо войны. Он смотрит на мир своими огромными зелеными глазами с таким удивлением, будто только сегодня в него пришел. Ему все любопытно. Он сладкое любит. И читает сказки (я как понял «Хоббит», это сказка). Это человек, который убивал. И которого убивали. Я не понимаю, почему он до сих пор не оброс панцирем, как все мы? Почему он улыбаться не разучился? Не скалиться, как мы, не ухмыляться, а улыбаться? Открыто, искренне? У него ямочки на щеках, когда он улыбается. И губы какие-то не взрослые, нижняя чуть больше верхней. Как у девчонки. У мужика обычно какие губы? В шрамах, сухие, разбитые не раз в драке. А у этого такой вид, как будто он в руках автомата не держал и по морде ни разу не получал. Немужественный он. Пацан. Один на один со мной. Обычно конечно лицо кипрпичем и в наушник «Работаем!», там не подкопаешься, охрана. А вот так, когда расслабленный, когда не собранный….. Ребенок. Разве дети могут воевать?

Егор согласился. Еще бы он не согласился. Ему же не сказали, что его уволят, если он откажется. Ему же сказали, что Роману Александровичу нужен квалифицированный уход. И что, ясно-понятно, сиделку рядом с собой Роман Александрович терпеть не будет. А уж если Егор нашел к нему подход, то почему бы Егору не поработать сиделкой и охраной в одном лице? Я готов аплодировать генеральному. Этот прощелыга может кого угодно уговорить. Ему на север надо было ехать, снег эскимосам продавать.

Выписали нас в один день. Врачи дали целый список рекомендаций по уходу за мной. Не мне. Егору. Как будто я – редкое животное. Егор все внимательно выслушал и запомнил. Да, жизнь моя не обещает быть легкой в ближайшем будущем. Нас забирал Гриня. Меня осторожно погрузили в машину. Егор сел впереди на пассажирское. Поехали ко мне.
-Гринь, в магазин заскочи, пожрать что-нибудь надо взять, у меня дома только кофе.

Подъехали к супермаркету, я сунул Егору свою кредитку. Мальчик ушел.
-Зачем он тебе понадобился? – в лоб спросил Гриня.
-Я же солидная персона, мне по статусу положено.
-Мне не рассказывай. Роман Александрович, мы сколько раз тебе предлагали? И вдруг ты согласился, да еще и на новичка после травмы…. Я не верю. Выкладывай, как есть.
-Он перенес операцию на левой руке – я вздохнул, - и он никогда больше не сможет быть профессиональным охранником.
-Егор об этом знает?
-Я просил врачей ему об этом не говорить. Поработает со мной.
-Эх, Роман Александрович, всем же не поможешь….
-Попробовать можно. Ты лучше расскажи, как на работе дела?
-Да нормально все….

Когда вернулся Егор, мы уже закончили беседовать.

Домой приехали. Егор больше всего походил на кота, попавшего в новое жилище. Снял ботинки. Прошелся по всей квартире, как будто принюхиваясь. Она у меня большая трехкомнатная. Я только в гостиной живу. Остальными комнатами не пользуюсь. Сплю на диване. Гриня поставил наши сумки и пакеты с продуктами в прихожей, попрощался и ушел.
-Ты в курсе, что тебе возле меня придется находиться круглосуточно и без выходных? Сам понимаешь, я без тебя, как без рук.
-Конечно, - он даже не смутился, - вам поужинать надо и лекарство принять. Я сейчас вещи разберу. Где сплю?
Я бы его конечно в спальню отправил, но как-то…. Придется уступить диван в гостиной.
-Здесь, на этом диване, - встал с трудом, покачнулся. Вот черт! Устал я сегодня, как будто вагоны разгружал. Егор тут же оказался рядом. Закинул мою руку к себе на плечо, осторожно за талию приобнял, отвел в спальню. В спальне пылища! И нежилым пахнет. Как жена от меня ушла, я сюда только за вещами заходил. Егор посадил меня на широкую постель, помог лечь поудобнее.
-Будь другом, достань из шкафа мою пижаму и халат. Я пока переоденусь.
-Вам бы лучше не вставать, - мальчик неуверенно на меня посмотрел
-Егорушка, ты пока ужин готовь. Есть хочу как собака.
Тут же исчез, подействовало. Кажется, я нашел рычаги управления этим стихийным бедствием.
Неловко натянул на себя пижаму. Живот-то болит, да и слаб я еще слишком. На протертых кашках силу не восстановишь. Дико хотелось курить. Я, кажется, заснул. Проснулся от прикосновения к плечу.
-Роман Александрович, вам ужинать пора.
-Помоги мне встать.
Он почему-то едва заметно покраснел.
-Конечно Роман Александрович.
Очень у него это интимно вышло. Как будто я ему трахнуться предложил. А он мне «Конечно, Роман Александрович». Господи, что за мысли?
Ужином то, что приготовил Егор, назвать было сложно.
Стакан кефира, легкий супчик и какая-то протертая дрянь. Шпинат что ли?
Но утешало то, что он ел то же самое. Наверное, что бы мне было не так обидно.
-Лекарство, Роман Александрович, - он пододвинул мне блюдце с горстью таблеток и стакан воды.
Я грустно на него посмотрел.
-Егор, а зачем ты мне там, в больнице соврал?
Он недоуменно поднял брови.
-Это когда?
-Что без меня не справляются. Я с Гриней перетер. Все у них в поряде.
-Вы тогда жить не хотели. Мне стало за вас страшно. Вы столько для нас всех сделали. Столько раз нам говорили, что надо до последнего держаться. А тут взяли и опустили руки. Вы на меня злитесь, да?
Я закрыл глаза, привычным движением потер виски. Неожиданно почувствовал сухую теплую ладонь на лбу.
-Температуры нет? Голова болит? Вам отдыхать надо. Пойдемте, - он не стал дожидаться моего ответа. Помог мне подняться. Расстелил постель. Я лег. Он погасил свет
-Вы если что, зовите. У меня сон снайперский.
-Ладно. Спокойной ночи Егор.
-Спокойной ночи, Роман Александрович.

Проснулся в холодном поту, кажется, я кричал. Мне опять снился этот сон.
Мы стоит рядом со зданием администрации, а боевики наручниками к металлической ограде по периметру заложников приковали. Как шит. И штурмом не взять. Приказ приходит «Спасти заложников». Мы идем в наступление. Наши гибнут. Много. Второй приказ приходит, заложников не спасать, любой ценой выбить боевиков. И снова идем. И люди у ограды превращаются в мясо, фаршированное свинцом. Я слышу за спиной шорох и стреляю. И понимаю, что сейчас убил двух девочек – подростков. Вижу их стекленеющие глаза.
Рядом Егор сидит в одних трусах со стаканом воды.
Просунул руку под спину, поднес стакан к губам.
-Мелкими глотками, не спешите.
Я пью. Действительно становится легче. Он вытирает пот с моего лба.
-Теперь спите, сегодня точно больше ничего не приснится.
Не соврал.

Утром встаю в шесть. На автопилоте иду в душ, почти не открывая глаз, залажу в кабину и попадаю под струи кипятка. От удивления просыпаюсь.
-Роман Александрович!
Вот же блять! Егор! Без одежды разумеется. Моется. Минуту еще тупо стою, соображаю, откуда он здесь взялся. Потом до меня доходит. Бормочу «Извини» и топаю на кухню.
Кофеварка приглашающе щелкнула. По кухне пополз соблазнительный аромат. Я пока в больнице лежал, чуть с ума не сошел без кофе. Налил в свою любимую кружку с надписью «Босс» и уже приготовился сделать первый глоток, как в кухню буквально влетел Егор и забрал у меня кофе.
-Роман Александрович! Вам же нельзя! У вас же желудок больной! – он все выплеснул в раковину. Маньяк!
Глаза его горели таким фанатизмом, что спорить с ним я не решился. Он как был, в одном полотенце, подошел к холодильнику, достал пакет кефира, налил стакан и вручил мне.
-Теперь утро начинаем с этого.
Я им невольно залюбовался. Короткий, обычно светлый ежик, потемнел от воды. Он видимо не вытирался после душа, а так выскочил. И капельки воды торопливо сбегают вниз. Кожа – бархат. Мышцы под ней так мягко перекатываются. Шрамы есть, но их почти не видно, они не намного светлее кожи.
Он смущенно стряхнул ладонью с волос остатки воды.
-Вы бы кефир допивали и в душ. А я пока завтрак приготовлю.
Я очнулся. Надо по бабам срочно. Уже на мужиков заглядываюсь.
-А? Конечно, - я залпом выпил кефир и в состоянии прострации побрел в душ.

Завтрак был не такой уж и ужасный. Йогурт, овсяная каша, кусок вареной курицы, снова кефир. После завтрака я поплелся на диван. Егор затеял уборку. Засунул в машинку наши шмотки, которые мы из больницы привезли. Перемыл в квартире полы, вытер пыль. Привел в нормальный вид спальню. Сменил постельное белье. Я задремал. Он пару раз будил меня, что бы впихнуть микроскопические порции пищи и лекарство. Я даже не протестовал. Потом наступило время обеда (Куриный суп, котлеты на пару, вареные овощи, гребаный кефир), во время которого выяснилось, что мне нужно прогуляться и подышать свежим воздухом.
Меня вытащили во двор на разоренную детскую площадку, где я честно полчаса «гулял» сидя на скамейке, а Егор в это время подтягивался на обшарпанном турнике.

За ужином Егор робко спросил у меня:
-А может мне вам, как в больнице, перед сном почитать? Отвлечетесь, глядишь, и кошмаров не будет.
-Попробовать можно, - у меня мурашки по спине побежали, вспомнил свой кошмар.
Меня напичкали лекарством и снова посадили перед теликом. Нет, надо что-то срочно придумывать, иначе у меня крыша поедет. Как люди целыми днями могут ничего не делать? А тупо лежать на диване и смотреть телевизор?

Он закрыл книгу, когда я уже почти спал. Поправил одеяло, погасил свет и вышел.

Ночью проснулся от собственного крика. И скулы мокрые. Плакал? Наверное. Аж трясет. Что снилось – не помню. Да оно и к лучшему. Воздуха не хватает. Сижу в постели, колени обнял, голову на руки уронил. Страшно. По ночам даже самый сильный, самый смелый становится жалким трусом. Перед своим прошлым мы все бессильны. Жена меня в такие моменты не трогала, просто уходила спать в другую комнату. Я ее сам об этом попросил.
Меня обнимают сухие горячие руки. Укачивают как ребенка. И кто-то шепчет:
-Шш-ш-ш, все…. Все, кончилось. Сон это, просто дурной сон.
Меня ласково гладят по спине, плечам, заворачивают в одеяло.
Я быстро шепчу.
-Не надо, только не уходи. Я боюсь….
-Рядом я, не переживай, все хорошо.
Я успокаиваюсь и засыпаю.

Утром после завтрака я позвонил Грине.
-Доброе утро Роман Александрович, как здоровье?
-Привет Гринь. Нормально, я вот только от безделья загнусь скоро. Привези мне документы по новым клиентам.
-Но….
-Никаких «но», дома поработаю. Давай, что б через час был у меня.
-Хорошо. Что-нибудь еще?
Я подумал.
-Сладкого купи чего-нибудь. Конфет, я не знаю. Шоколада. Что там еще есть?
-Тебе зачем?
-Да не мне, Егору. Он скоро на кашках рехнется.
-А он-то почему на кашках? Это же ты их жрать должен.
-Из солидарности, наверное. Жалко парня. Ладно, хорош базарить, езжай уже.

Гостиная у меня…. Ну ее с трудом в общем можно гостиной назвать. Когда жена ушла, я все цветы, трюмо и тумбочки выкинул. Оставил диван и плазму на стене. Поставил несколько тренажеров. Егор все свободное время стучит железом. Форму поддерживает. А еще он приноровился вставать на полчаса раньше меня. Бегает по утрам. У меня рядом с домом сквер небольшой. Прибегает, кидает майку в машинку, сам в душ. Кормит меня завтраком, таблетками, моет посуду и на тренажеры. Потом пару раз перекусываем, опять таблетки. Готовит обед, выгуливает меня. Опять пара перекусов, потом ужин. Почитать перед сном и баиньки. Почти каждую ночь меня будит. Кошмары. Мне почему-то не стыдно, что он меня таким видит. Потому что он не жалеет меня, а просто понимает….

Дверь моего кабинета всегда открыта, когда я работаю. Егор стучит железом в гостиной, мне его видно. Первое время он переживал, что отвлекает меня. Но я его успокоил. И теперь ничто не мешает мне иногда украдкой за ним наблюдать. Однажды он поймал мой изучающий взгляд, покраснел, чуть штангу на себя не уронил.

Работы как всегда куча. Ложиться стал позднее. Прав был Егор, не все так безоблачно, как мне Гриня рассказывал. Мальчик переживал, что я устаю. Чуть ли не силой меня из кабинета вытаскивал. И отбирал кофе. Поил зеленым чаем. Вот только…. Стал я замечать, что он меня стесняется. Если раньше ему ничего не мешало после душа в одном полотенце готовить завтрак, то теперь он обязательно переодевался. И в одних шортах железо не качал. Мок в футболке и трениках. Я у него однажды спросил, чего он парится, а он замялся и ничего не ответил. Перестал ко мне прикасаться. Только по ночам, когда мне кошмары снились. Стал какой-то рассеянный. Задумчивый. Короче, я не выдержал.

Он как обычно стучал своими железяками. Я позвал его.
-Егор, зайди ко мне, надо кое-что обсудить.
-Да Роман Александрович? – он стоял передо мною в мокрой от пота футболке. Господи, да не введи нас во искушение! Не может меня возбуждать мокрый мальчишка. У него грудь тяжело вздымается. И плечи….. Стоп!!! Стоп, мать твою! Стоять Рома, куда тебя несет!!!
-Егорушка, у тебя что-то случилось? - начал максимально корректно, - ты последнюю неделю сам не свой. Ты не бойся, рассказывай.
-Не могу, Роман Александрович, не поймете вы меня.
-Ни в чем нельзя быть уверенным, пока не попробуешь. Ты начни, там разберемся.
Он сел прямо на пол, прислонился спиной к книжным полкам и закрыл глаза.
-Роман Александрович, а что если я вам скажу, что меня мужчины привлекать начали? Я гей, да?
Как-то пили с Михасем. Я у него спросил, а чего это он мужиков трахает, ему баб, что ли, мало? Он ответил, что после того, как у него подруга погибла трагически, он вообще на них смотреть не может, в каждой Маринка мерещится. Сказал, что чуть в петлю не залез. Ну, а потом как-то нажрался и заехал в гей - клуб. Оттянулся на полную катушку. И понял, что по бабам он больше не ходок. Может и у Егора что-то такое же случилось?
-Дело твое, ты парень взрослый. Не дети же мертвые в конце-концов и не коровы, - мы тяжело рассмеялись, - давно ты это понял?
-Месяца два назад, - в больнице его, что ли, кто соблазнил? В сердце неприятно кольнуло.
-Тебя секс с мужчинами привлекает больше секса с женщинами? Или одинаково? Может ты бисексуал?
-Кто?
-Человек, которого возбуждают как мужчины, так и женщины.
-Да мне сравнивать особо не с чем.
-Как это?
-Ну… - мальчик покраснел, - я еще ни разу….вы понимаете, о чем я.
-Ты девственник? – я в шоке! Двадцать пять лет, а он…. Хотя, что-то в этом есть.
-Так по любви хотелось, а не просто так! Целовался с девчонкой пару раз, до армии. А потом служба, там сами знаете, совсем не до того. Контракты. Сразу после армии на работу. А с нашей работой какая личная жизнь?
-Ребята девок на корпоративы регулярно заказывают.
-Это же проститутки – он сморщил нос, - вы сами-то их часто пользуете?
-Когда уже в ушах булькает, мне поровну. Лучше, чем в кулак. Так, подожди. Если ты ни разу не занимался сексом ни с женщиной, ни с мужчиной, как ты можешь думать, что ты гей? Тебя привлекает какой-то конкретный человек и это мужчина? Поэтому ты решил, что ты гей?
-Вобщем-то да.
-А когда ты смотришь на других мужчин, тебе приходят в голову мысли о сексе?
-Нет. Только когда он рядом. Тяжело внизу живота, горячо – он потер ладонью свой плоский как доска живот, - как по утрам и…. И на душе сумбур. И хочется для него все сделать, о чем он только не попросит.
-Егор, дело в том, что пришло время и ты влюбился. Это с каждым случается. Понимаешь, дело не в том, гей ты или нет. Просто время пришло. На месте этого человека мог оказаться любой.
-Нет! Не мог! Потому что он не такой как все…. Он….
-Самый замечательный и великолепный, знаю-знаю. Говорю же, влюбился. Это нормально. Ты с Ним разговаривал?
-Нет.
-Боишься, что не поймет или посмеется?
-Да нет, он смеяться не будет.
-Так почему бы не попробовать? Живем один раз. Не думаю, что все будет так ужасно, - неужели Гриня? Ведь последнее время Егор только с Гриней общался. И Гриня к нам часто заглядывать стал. Документы привезти, продукты. Вот же гад! Соблазнил мальчишку! А этот дурачок наивный…. Ох…. Хотя Гриня душой и телом предан генеральному, уже месяца три как предан. Генеральный как раз после случая с Егором взялся его обрабатывать. И ведь добился же своего! Вряд ли Гриня. Да кто же это мог быть?!
-Роман Александрович, - голос мальчика оторвал меня от мрачных размышлений, - вы…я вас….в общем вы меня поняли.
-Нет, не понял.
-Этовымненравитесь! – выпалил он на одном дыхании, и хотел было сбежать.
-Сидеть, я сказал! – когда надо, я бываю очень строгим, - разговор мы еще не закончили, и я тебя не отпускал.
Он покраснел. Нет, у меня сейчас крышу соврет окончательно.
-Хорошо Роман Александрович.
-Егор, а почему ты решил, что тебе нужен именно я? Точнее когда, глупо спрашивать почему.
-Когда вы меня в тот вечер навестить приехали и уснули. Вы когда спите, у вас лицо безмятежное. А еще вы во сне разговариваете. И немного храпите.
-Не храплю.
-Храпите.
-Не спорь со мной.
-Но ведь храпите же, - протянул он обиженно.
-Не спорить со старшим по званию. И что же мне теперь с тобой делать, а?
Он как-то незаметно одним движением переместился к моим ногам, стоя на коленях, задрал голову и спросил.
-А может поцеловать?
Осмелел, видимо решил, что терять нечего. А мне есть, что терять, кроме этого влюбленного мальчика?
Я наклонился и поцеловал его. А губы и, правда, как у девчонки, мягкие, сладкие (опять конфеты ел). Он приоткрыл рот и потянулся мне навстречу. Я немного прикусил его нижнюю губу. Совсем целоваться не умеет! Это так заводит. Языком облизнул его губы, проник внутрь, он слабо застонал мне в рот. Одной рукой придерживая его за затылок, другой поглаживал плечи, спину, грудь. Казалось, что он сейчас растает у меня в руках. Ласковый, доверчивый. Я прекратил поцелуй. Он разочарованно на меня посмотрел.
-Вам не понравилось, Роман Александрович?
-С чего ты взял?
-Вы остановились.
-Я остановился, чтобы не наделать лишних глупостей и не изнасиловать тебя на этом столе, - я провел ладонью по его щеке, - ох Егор, что же мы с тобой делаем?
Он поймал мою ладонь и потерся об нее носом.
-А вы меня сегодня еще поцелуете? – сколько надежды в глазах!
-Может и поцелую. А теперь иди, мне надо работать. И сними ты эту футболку, наконец!
Он сдернул с себя мокрую майку и довольный, вышел из кабинета.
Я набрал Михася:
-Здорово…Ага. Долго жить буду…По делу…..Не вздумай ржать! Ты у Грини первый был?...Надо, да не нужен мне твой Гриня….Ну надо….А как ты это делал, что бы ему больно не было?......Ах даже так?...А потом….и как?....А разве так можно?...Нет, ну я все понимаю, но….Ладно…Как говоришь, называется?....И что дальше?......Сам ты извращенец. Да….Спасибо. Сам в шоке…..То есть как это ты знал? А почему мне не сказал? Сюрприз хотел сделать? Спасибо. Я тебе тоже как-нибудь сделаю…сюрприз….Ага. Удачи.

Я уже заканчивал с бумагами, когда в дверях неожиданно возник Егор со стаканом в руках.
-Твой кефир…. Эй ты чего побледнел, тебе плохо?!
-Господи, убери это от меня.
Он сел на стол прямо передо мною. Без майки, в домашних шортах, после душа. Я пальцем проследил путь капли воды по его груди и животу. Потом неторопливо встал и поцеловал в шею, немножко прикусил. Мальчик замер как загнанное животное под моими руками. Я сдался.
-Не провоцируй меня, давай сюда этот чертов кефир, и иди готовить ужин.
Егор ушел от меня на подгибающихся ногах. И взгляд стеклянный. Он что, вообще ничего не понимает? Да он на меня действует, как маленькая девочка на закоренелого педофила! Господи, дай мне сил не снасильничать. Член горит. Мне нужен холодный душ. Я потянулся и пошел исполнять задуманное. Ну, в смысле, принять душ.

Егор возился на кухне, подпевал радио. Никогда раньше за ним этого не замечал.
-Да разве имеет значение…твое место и положение…и есть хоть какая-то разница, что мы слишком раз-ны-е….
-Егорушка, одень толстовку, простынешь еще.
-Дома плюс двадцать, Роман Александрович, какая толстовка?
-Тогда майку, футболку, рубашку. Что-нибудь на себя одень, я же не железный, - меня как магнитом потянуло к нему. Попка такая аппетитна. Какие-то шорты у него слишком обтягивающие. И ноги слишком длинные. И слишком стройные. И слишком мускулистые, - и тапочки надень, босиком не ходи.
-Роман Александрович, вы в порядке? Какой-то у вас румянец нездоровый, - он губами прикоснулся к моему лбу, - температуры вроде бы нет.
-Егор, сядь, пожалуйста, нам надо поговорить, - видимо у меня тон слишком серьезный, мальчик нахмурился.
-Я делаю что-то не так?
-Да. Ты сводишь меня с ума. Неужели ты не видишь, что я с трудом держу себя в руках, когда ты себя так ведешь?
-Как веду?
-Когда ты не одет, когда ты прикасаешься ко мне, когда ты так на меня смотришь.
-Тебе неприятно? – целый океан боли в глазах.
-Да нет же, что ты. Просто…. я не хочу торопить события, ты же сам говорил мне, что у тебя никого не было. Тебе не с чем сравнивать. Я хочу, что бы твой первый раз был….особенным, а не просто торопливый трах на кухонном столе.
-Ты хочешь трахнуть меня на этом столе? – неприлично много любопытства на его лице.
-На этом столе, на столе в моем кабинете, в душе, на диване, в постели, на полу. Но я не хочу сделать тебе больно. Не хочу, что бы ты потом свой первый секс вспоминал как что-то грязное и пошлое. Ладно?
-Мм-м, а в машине?
-Что – в машине?
-А ты бы хотел заняться со мной любовью в машине?
-Да, черт возьми!
-И я бы хотел. Давай ужинать.
Настала моя очередь смотреть на него с изумлением.
-Что делать?
-Ну, ужинать. Вечерний прием пищи. У вас режим питания. Я сегодня тушеные овощи приготовил - рагу, потому что вареные вас, наверное, уже достали?
-Ты просто мысли мои читаешь.
-А еще я подумал, что если вам так надоел кефир, то его можно заменить питьевым йогуртом или ряженкой.
-Можно. Что бы я без тебя делал?
Он улыбнулся и начал накладывать рагу в тарелку.
-Я стараюсь.
-Спасибо малыш.
-Как… как вы меня назвали?
-Малыш, тебе не нравится?
-Нравится. Очень нравится. Неожиданно, но приятно.
Мы поужинал, я выпил свое лекарство. Егор начал мыть посуду, а я, вместо того, что бы уйти, остался сидеть и наблюдать за тем, как он это делает.
Он вытирал посуду. Я протянул руку и медленно потянул его на себя. Сначала он даже не заметил, так был погружен в свои мысли. А когда очнулся, стало поздно. Мальчик шлепнулся ко мне на колени. Не пушинка конечно, но терпимо. Я обнял его, уткнулся носом в спину.
-Мальчишка ты… Глупый доверчивый мальчишка.
Он завозился, развернулся ко мне лицом.
-Тебе не тяжело? Я же не маленький. Под девяносто килограмм.
-Нет, - я слегка укусил и провел языком от одной ключицы до другой, - совсем не тяжело.
Он закрыл глаза, выгнул спину навстречу моим рукам и тихонько застонал.
-Малыш….ты это специально?
-Конечно, Роман Александрович.
-Пожалей старого больного человека.
Мальчишка фыркнул.
-Тебе в этом году только сорок исполнилось.
-Егорушка, что-то я, правда, устал сегодня. Пойдем в постель?
-Вместе? – уточнил он.
-Вместе, - подтвердил я.
-Подожди, книжку возьму и конфеты.
-Конфеты-то тебе зачем?
-А зачем обычно пиво перед теликом пьют?
-Расслабон.
-Вот и у меня расслабон.
-Странный ты.
-А ты нет?
-Нет.
-А кто вот только что мне признался, что не прочь поиметь мужика в машине?
Этот наглец успел спрыгнуть с колен и увернуться.
-Я тебя в спальне подожду. Конфеты не забудь.

-Зачем ты ешь столько сладкого?
Он лежал поперек кровати, положив голову на мои колени.
-В детстве не наелся. В детдоме мы шоколад видели на новый год и день рождения. Я все мечтал, что когда вырасту, буду мороженое есть каждый день, и шоколад, и пастилу, и рахат-лукум, мм-м-м…. – он открыл глаза, - дай еще конфетку.
-Кончились. Ты все сожрал.
-Жалко, – мальчик расстроился.
-Не переживай, я Грине позвоню, он привезет все, что закажешь.
-Да я сам в магазин завтра зайду.
Я приподнялся на локте и поморщился.
-Тебе больно?
-Старые раны. Спина болит.
-А если я тебе массаж сделаю, мне можно будет с тобой спать остаться?
-Если ты мне массаж сделаешь, спать мы точно не будем. Перебьюсь.
-А очень больно?
-Терпимо, давай укладываться.
Егор положил книгу на тумбочку, выключил свет и нырнул под одеяло.
-Можно мне тебя обнять? - спросил
-Можно.
Завозился, прижался, вот-вот и заурчит.
-Ром… - тихо так, шепотом спрашивает.
-Чего тебе? – я гладил его по короткому ежику.
-А вы с Бандеросом чем-то похожи. Я когда тебя первый раз увидел, сразу почему-то его вспомнил.
-Первый раз об этом слышу.
-Только у тебя черты лица грубее, кожа не такая смуглая и глаза какие-то волчьи.
-С такой жизнью, как сам еще не завыл, не знаю.
Он серьезно на меня посмотрел.
-Ты хороший.
-Спи давай, правдолюб.

Что-то большое и теплое обнимало меня со всех сторон. Попытался повернуться, но меня плотно зафиксировали. Открыл глаза. Егор спал, обхватив меня руками и ногами и положив голову мне на плечо, крепко прижимал меня к себе. Так смешно нижнюю губу выпятил. И плечо все в слюнях. Ох. Я пошевелил свободной левой рукой. Он не открывая глаз, перехватил ее и подмял под себя. Зашевелился, не просыпаясь, сменил позу, накрыл меня собой целиком. Что-то пробормотал. Мне в бедро уперся возбужденный член. Утренняя эрекция. Интересно Егор покраснеет? Сейчас проверим.
-Малыш.
Он открыл свои огромные зеленые глаза и сонно посмотрел на меня.
-Привет.
-Привет, ты не мог бы слезть с меня? Мне не в тягость, но….. – я пошевелил ногой, – не слишком удобно.
Покраснел! Сначала соображал несколько минут. А потом покраснел!
-Прости.
-Я с тобой импотентом стану.
-Почему?
-Потому.
Он зевнул, улыбнулся. Я погладил его плечи.
-Знаешь, для меня всю жизнь несколько лишних минут по утрам в постели казались непозволительной роскошью. Всю жизнь – по строгому распорядку. Давай немножко поваляемся? Пожалуйста, - прижался ко мне своим молодым сильным телом. Разве я мог отказать? Член больно. Стоит, зараза. О-о-ох
-Ты слишком соблазнительный, - я навис над ним, – ты сам не понимаешь насколько. Зачем ты так со мной поступаешь? Я не верю в то, что ты делаешь не специально.
Он обиделся, отвернулся, лег на живот.
-Тебя послушать, так я только об одном думаю, как бы с тобой переспать. Я…. Впервые в жизни почувствовал, что я могу кому-то довериться, а ты мне не веришь. Разве это честно?
Не судите по себе, как говорится. Это у меня мысли об одном, а мальчик оказывается…. Я положил руку ему на лопатку.
-Прости малыш. Прости дурака. Просто ты молодой, нецелованный. Вот я и решил, что ты влечение перепутал с любовью.
-Дурак, - он посмотрел на меня мокрыми глазами, - я люблю тебя.
-Что?... Что ты сказал? - мир перевернулся.
-Я люблю тебя.
Я закрыл глаза и уткнулся лбом в его спину.
-Малыш….
-Молчи.
Я развернул его, притянул к себе и мягко поцеловал.
-Простил?
-Простил.

-А готовить ты где научился? - я зачерпнул ложкой кашу и теперь смотрел, как жидкая субстанция медленно стекает обратно в тарелку.
-Я же один живу. Роман Александрович, а может, вы уже не будете с едой играть и позавтракаете? Или вас как в больнице с ложечки? Роман Александрович, поставьте салат на место, сначала надо доесть кашу.
-Да надоела она мне. Хуже кефира.
-Совсем не вкусно?
-Ты вкуснее.
-Роман Александрович, давайте вы уже позавтракаете?
-Зануда.

После обеда приехал Гриня, лекарство привез, продукты, сладкое для Егора. Пакет со сладостями был самым большим. Я не понимаю, как мальчишка еще зубы себе не испортил? Ладно, фигура, он с тренажеров не слазит, следит за собой. Но зубы? Я бы такими темпами давно у стоматолога оказался.

-Новости у меня плохие.
Мы сидели в кабинете и разбирали бумаги.
-Что случилось?
-Давлетов – двухсотый.
-С нефтяником работал?
-Работал.
Я поднялся, подошел к бару, достал бутылку «Немирова», два стакана. Плеснул в каждый на два пальца. Выпили молча, не чокаясь.
-Как это произошло?
-Собой прикрыл.
-Достойно ушел. Родные, близкие?
-Не женат, сирота. Да ты его помнишь, он почти никогда не разговаривал. Все время молчком. Ребята его Тенью звали. Вы с ним когда в спарринге стояли, он тебе нос сломал.
-Темноволосый такой, Игорь кажется?
-Да.
-Хороший был парень.
Мы еще немного посидели, допили водку и Гриня ушел.

Желудок разболелся. От водки, наверное. Я не обращал внимания. Восьмой. Восьмой в этом году. Леха, Темный, Сайгак, Иван, Танк, Витька, Толян Маленький. Теперь еще и Игорь. Издержки производства. И ведь ясно, работа. И понятно, что…. Да ничего не понятно. Ничего! Гребаная же жизнь! Гребаная работа! Как меня это все достало! Восемь. Год не закончился. В прошлом одиннадцать. И это мы еще хорошо отработали. Хорошо…. И не спасают ни бронежилеты, ни инструктаж….. Господи, как я устал…. Как на войне живем…. Надоело. А если завтра вот так же Егор подставится? И ведь некого будет винить…. Как я устал. Как мне хоронить надоело. Как мне все это надоело…. И ведь это же никогда не закончится. Я ведь сам все это начал. А значит каждая смерть – на мне. Каждый убитый – мой…. Водки бы еще. Да только не спасает водка. Сидишь трезвый и пьешь, пьешь, пьешь. И понять не можешь, как так-то? Ну как же так? Ох….

-Вы сколько водки с ним выпили? Литр? Григорий Валерьевич! Ему же нельзя! Ему вообще нельзя!!! Он же после операции!!! Ему же на полгода даже пиво пить запретили!!! Григорий Валерьевич, как вы могли!!! Вы же взрослый человек!!! Больше не будете?! Конечно, не будете!!! Вы его в могилу загоните!!! И больше не будете!!! Да успокоился я. Врач вовремя приехал. Помогли. Спит. Завтра уже нормально себя чувствовать будет. Зачем пили-то? Игорь? Черт. Извините, что наорал. Да я понимаю. Позвоню. До свиданья.
-Ты Гриню что ли сейчас отчитывал? Не стоило. Это была моя идея, - я стоял в кухне, держась за дверной косяк, чтобы не упасть.
-Вам вставать нельзя, - Егор с беспокойством на меня посмотрел
-Можно, мне все можно.
-Вас еще после выпитого прет.
-Прет, – не стал отрицать я.
-Давайте, вы сейчас стакан кефира выпьете и спать. Роман Александрович, вы стресс перенесли, вам надо отдохнуть. Роман Александрович, вы меня слышите?
-Слышу Егор, - я опустился на стул, - сделай мне кофе.
-Вам кофе нельзя.
-А что мне можно?
-Чай.
-Хоть чаю налей.
Он поставил передо мною кружку с зеленым чаем.
-Опять эта трава, а черного нет?
-Вам нельзя. Пейте зеленый, утром не так хреново будет.
-Хреново….Да что ты понимаешь. Это восьмой. Восьмой в этом году. И все из-за меня. Это же я все организовал.
-Они взрослые люди, знали, на что шли. Это наша работа.
-И я вам ее предоставляю. Предоставляю право сдохнуть за неплохие деньги, - я отхлебнул чая. Трава травой. Солому он, что ли, заваривает?
-Все честно. У вас еще условия неплохие, вы следите, что бы у ребят все нормально было. Да чего я вам рассказываю, как будто вы не знаете, как ваши конкуренты работают. Там вообще тупо пушечное мясо живым щитом выставляют. Вот это не честно. А вам себя винить не в чем. Ну что вы, как маленький? – он налил себе чая, взял конфету и сел рядом, - понимаю, что тяжело. Каждый раз тяжело, когда друга теряешь. Мы с ним почти не знакомы были, но осадок все равно остался. Роман Александрович, вы только себя не вините, пожалуйста. Ладно?
-Ладно, психолог доморощенный.
Егор улыбнулся.
-Ну чего ты так меня пугаешь? Не пей больше, хорошо? Я когда в кабинет зашел, чуть не поседел. Увидел, как ты лежишь лицом в стол, а рядом бутылка пустая. Ну, все, думаю, нажрался и помер, - он вздохнул и сунул в рот подтаявшую к тому времени конфету. Посмотрел на пальцы, измазанные в шоколаде. И начал слизывать с них сладкую массу. С каждого, - врачи приехали….
Я его уже не слушал. Я внимательно следил за тем, как он вылизывает свои пальцы. А он еще что-то говорил и говорил. В моем полупьяном сознании четко оформился план действий.
-….сказали, что если….
-Пойдем в кабинет, - перебил его я.
-Зачем.
-Пойдем, - встал и настойчиво потянул его за руку.
-Хорошо, - Егор очень удивился такой перемене настроения, - ты только не нервничай.

Мы пришли в мой кабинет. И я резко прижал его к своему столу.
-Сейчас я переверну тебя мордой в стол, сниму штаны и как следует трахну. Хочешь?
Егор испугался. И не за себя. За меня испугался. Решил, что у меня поехала крыша. Я его отпустил.
Опустился на пол, прислонился спиной к столу.
-Дурачок ты маленький.
Он сел рядом, обнял меня.
-Ром, у тебя сейчас тихая истерика. У нас сержант когда таких видел, просто вырубал. Говорил, что очухаются, поблагодарят. Я тебя вырубить не смогу.
-Сил не хватит?
-Наглости.
-Похвально.
-Ну чего ты, Ром? А? Ром, мне же тоже плохо, когда я тебя таким вижу, - он крепко прижал меня к себе, - ты же мне больно делаешь. Уж лучше бы ты меня на этом столе поимел. Снял бы стресс,- глядишь и полегчало бы. Хочешь? Я сопротивляться не буду, а Ром?
Мне стало стыдно. Довел пацана. Добровольно на изнасилование согласен, лишь бы я успокоился.
-Все нормально малыш. Просто ты так….эротично пальцы облизывал. Меня и понесло.
-Так? – он поднес мою ладонь к лицу и медленно всосал в себя указательный палец, - или вот так? – языком провел от конца к основанию.
Я зачарованно за ним наблюдал. Он смотрел мне в глаза и вылизывал мои пальцы.
-Или, может быть, вы хотите, что бы это был не палец, Роман Александрович?
Он отпустил мою руку и сам опустился ниже. Член стоял колом. Егор стянул с меня мягкие домашние брюки вместе с трусами. Медленно провел языком по головке, продолжая смотреть мне в глаза, затем почти полностью вобрал член в себя. О господи! Какие у него губы…..медленные!
-О-о-ох, - я положил руку ему на затылок, слегка надавил, увеличивая ритм, он не поддался, продолжая двигаться так же медленно. Выпустил член изо рта, начал его облизывать как….как конфету!
Я поймал его за подбородок.
-Сейчас ты снимешь штаны и ляжешь на стол, животом вниз.
Я притянул его к себе и поцеловал. Он послушно лег на стол, я погладил его спину,
-Оближи еще раз пальцы, - он также послушно взял мои пальцы в рот.
Как там генеральный говорил, растягивать надо? Не сорваться бы. Я осторожно ввел в него один палец. Он дернулся от непривычного ощущения. Я немного подвигал внутри. Что-то задел, отчего Егор выгнулся и тихо ругнулся.
-Больно?
-М-м-м, не-е-ет.
Надо запомнить точку. Добавил к первому пальцу второй. Мальчик начал плавиться. Бумаги полетели в сторону. Как мы, оказывается, стонать умеем громко! Я улыбнулся. Добавил третий. Кажется достаточно.
-Сейчас будет больно.
Я приставил головку к входу и слегка надавил. Не смотря на то, что я его растянул, входить все равно было трудновато. Потому что слишком горячо и узко. Потому что хотелось всадить целиком и хорошенько его отодрать. Ох! Медленно! Надо медленно! Егор видимо прочел мои мысли и резко подался назад, насаживаясь на мой член. Черт! Я больше терпеть не мог!!! Крепко сжал его задницу и начал мощным толчками трахать. Он стонал, почти кричал. Но я не мог остановиться. И уж тем более контролировать себя. Кончил, почти упал на него. Он тихо лежал с закрытыми глазами. Я тихонько потрепал его за плечо.
-Ты в порядке?
-Ром, ты прости, но я сейчас разговаривать не могу. Пять минут. Пять минут подожди, - и закрыл глаза.
Картина, надо сказать, открывала шикарная. Молодое мощное длинноногое тело, распластанное на моем столе. Из одежды на теле только белая майка. Штаны где-то в стороне. Попка так аппетитно торчит.
Я пошел в ванную, вернулся с влажным полотенцем. Начал аккуратно вытирать сперму, которой была измазана эта самая аппетитная попка и бедра. Вот только полотенце почему-то стало розовым. Я ему…. Я его…. Господи! Теперь понятно, почему он со мной разговаривать не хочет! Ему же больно, наверное! Делать-то что? Надо Михасю позвонить! У меня наступила паника.
В это время Егор, шипя сквозь зубы, неловко поднялся. Заметил мой виноватый растерянный взгляд.
-Ром, ты чего?
-У тебя кровь.
-Где? - он выгнул спину, пытаясь рассмотреть повреждения, - о черт. Девственности точно лишил!
И начал смеяться.
-Егор, тебе очень больно? Может врача вызвать? Егор, да ответь ты!
-Ром, - начал он, отсмеявшись, - все нормально. Все было классно! Немного больно, но классно! В принципе, если так будет каждый раз, то я согласен.
-Да у тебя же кровь! Я же тебя…. Тебе…Как это правильно называется? Егор!
-Ром, ну что ты заладил «Егор, Егор», я же говорю, все нормально, не паникуй, - он прижался ко мне, - все хорошо Ром, мне понравилось, - посмотрел на стол и снова заржал как ненормальный.
-Блять, ты же кончил на платежные ведомости, которые мне сдавать в понедельник!
-Я в душ, - и смылся.
Нет, это нормально?
Я набрал Михася.
-Здорово….. Да не до того мне сейчас. Срочное дело. Слушай, что делать, если после секса кровь? Как где? На заднице, где ж еще? Нет, не у меня. Ну хорош веселиться! Это что? Порвал? Господи! Как умрет?! Идиотские у тебя шуточки! Ага, и что все? Нет вообще-то, какая смазка…. Не до того было. Да, в первый. Это почти у всех так? Ясно. Спасибо. В следующий раз буду аккуратнее. Да пошел ты! Шутник! Ага, все нормально, нет. Завтра. Не знаю. Ну все, давай.

-Все еще больно?
-Ром, да успокойся ты! Я тебе в сотый раз повторяю – нормально все!
-И все-таки….
-Рома, я сейчас пойду и застрелюсь.
-Ладно - ладно. Хочешь еще конфетку?
-Нет, я же не резиновый. Во мне почти килограмм шоколада. Рома, мне плохо может стать.

Мы лежали в постели. Егор уже давно уснул. А я смотрел в потолок и гладил его по заметно отросшим волосам. По стенам бежали отсветы фар. За окном шел дождь.
Сколько всего за год произошло….
Он так и остался жить у меня.
Жуткий скандал устроил, когда я хотел оставить в должности своего телохранителя. Орал что-то про хорошо оплачиваемых проституток. А я в ответ, что не хочу его хоронить и что уволю к чертовой матери. Отношения долго выясняли. До драки дошло. Умудрились вынести пластиковое окно на кухне. В общем, весело было. Пришли к решению, что в «поле» он больше не работает и теперь помогает мне с бумагами. Второй зам. Он обижался, говорил, что создается впечатление, что он со мной за должность трахался. Я ему хорошенько врезал тогда по морде, бровь рассек. Всю кухню в кровище уделали. В «скорой» на нас смотрели как на ненормальных. Один спокойно сидит и ждет, когда его зашьют, а второй рядом бледнеет, синеет, трясется и спрашивает каждые пятнадцать секунд «Тебе очень больно?» и врачей достает «А сотрясение сильное? А на зрении это никак не отразится?». У Егора теперь новый шрам через левую бровь.
И у нас совсем не получается уравновешивать друг друга, как например, у Михася с Гриней.
Оба упрямые. И ревнивые. Орем почем зря друг на друга. Помню, как огреб от Егора, когда к нам новенький устраивался. Я думал, он меня вообще убьет. Мальчик решил, что я слишком уж дружелюбный и общительный. Потом долго извинялся, говорил, что не прав. Михась смеется над нами, говорит, что мы оба слишком темпераментные.
Я понемногу начинаю жирком зарастать. Теперь Егор строго следит за тем, что бы я вовремя питался.
А он оброс. Перестал брить голову почти под ноль, как все ребята. Я его об этом попросил. Не такой лохматый, как сейчас модно. Но череп уже сквозь щетину не просвечивает.
И мы никогда не говорим друг другу «милый, любимый, зайчик, чудо, солнышко». Этот накачанный лоб под два метра ростом не похож на зайчика и уж тем более на солнышко. Меня милым может только слепая бабушка назвать, взгляд у меня не тот, для милого. Я зову его «малыш», он меня «Ромео», иногда «Босс», но это только в постели. Меня это дико возбуждает.
Вот так и живем. Наверное, это любовь.